Нас было шестеро. В клетке судьбы. Так называла её Зинаида, женщина без возраста и внешности. Она приходила к нам каждый день — покормить и прибрать. Всегда в чёрном рабочем халате и резиновых галошах на босу ногу. Чёрные лохмы, торчащие из-под платка, вкупе с метлой в руке делали её сходство с ведьмой практически стопроцентным. Впрочем, она не была злой. И доброй тоже не была. Она никогда не пнула и не погладила ни одного из нас.
— Нечего тут… — грубовато ворчала она. — Ждите свою судьбу…
И всё-таки Зинаида не была совсем бесчувственной. Она дала нам имена. Каждому. Где-то корявые и не очень симпатичные, но это были имена…
Рози. Белоснежная красотка. Имя своё получила в честь цветка. Белую розу за ненадобностью однажды вручил Зинаиде какой-то подвыпивший мужичок. Но это нисколько не умалило значимости подарка — ни до, ни после Зинаиде цветов не дарили.
Рози первой нашла свою судьбу. Толстая, холёная тётка, называвшая себя заводчицей, забрала её на развод породы као-мани, сменив простокошачье имя Рози на элегантное Диллиана.
— У као-мани глаза голубые, — хмуро буркнула Зинаида (и страшно удивила меня своими познаниями), — или разноцветные, но один — обязательно голубой!
Рози быстро зажмурилась, но мы и так знали, что оба глаза у неё янтарные. А тётка, бросив Зинаиде «Не умничай!», запихнула в переноску ставшую вдруг благородной Рози-Диллиану и помчалась в сторону администрации.
— Ненавижу мошенников! — со злостью сплюнула наша кормилица. — Но ты опять лезешь не в своё дело, Зинаида!
— Опять ты лезешь не в своё дело, Зинаида! — пятью минутами позже визгливо повторила хозяйка нашего кошачьего приюта — тощая и носатая Нелли Адамовна. — Молчи, когда не спрашивают! И когда спрашивают — молчи! Глядишь, за некруглую дуру сойдёшь!
Вторым был Бланш. Чёрный, как смоль. Чёрный, как ночь. Чёрный, как вороново крыло…
— Чёрный, как бланш! — выдала Зинаида.
Бланш, который поставил ей под глаз бывший супружник.
Бланша забрал такой же чёрный — одежда, волосы, губы — парень. Жутковатый тип. Гот. Так сказала Зинаида.
— Я назову тебя Мрак! — замогильным голосом оповестил округу тот и добавил что-то про загробную жизнь.
Я видел, как Зинаида перекрестила Бланша. Лучше бы ему это запомнить: лоб — живот — правое плечо — левое плечо. Похоже, ему понадобится…
Третьим забрали Фэтти. Он был самым толстым.
— Какой ты, однако, жирняш! — качала головой Зинаида. — Фэтти! Именно так тебя бы звали в Англии!
В Англии? Зинаида?! Да ладно! А, нет, просто хорошо училась в школе…
— Зачем-то… — грустно вздохнула она.
Тоже стало грустно. За Зинаиду. За что её так? А с именем она угадала… почти… На самом деле нашего толстяка звали Скини. Что на том же «англицком» означало «тощий». Так сказал белобрысый мальчишка, когда, кряхтя, выносил Фэтти из клетки. И захохотал. Вот такая антонимия. Смешно? Не уверен. Хотя… белобрысый, кажется, действительно был счастлив, что нашёл своего «жирняша». Да и тот тоже.
— Не суди строго, Кот! — ухмыльнулась Зинаида, закрывая клетку. — Ему просто кажется это жутко прикольным!
Не сужу.
Потом был Лео. Большой, рыжий и лохматый. Зеленоглазый. Наглый. Лёнчик Ханин. Первая любовь Зинаиды. В восьмом классе. Он рассказал всем, что у неё дырявые колготки. Итог — неоконченное неполное среднее образование.
За Лео пришла весьма экзальтированная дамочка.
— О, мой храбрый лев! — в каком-то непонятном экстазе взвыла она. — Р-р-р!
Мне показалось, Лео испугался своей миссии. По крайней мере, мы с Халком ему не завидовали.
Халк. Он был следующим. Одноглазый и без хвоста. Классический забияка. Он даже цапнул Зинаиду когтистой лапой.
— Чисто мой одноглазый папаша, — хмыкнула на это наша кормилица, — тот ещё бузотёр был! Буйного нрава господин! Его все Халком звали… вместо Генки… Мне вот от него тоже пара шрамов досталась… упокой его душу, Господи! Чтоб ему там икалось!
Кстати, Халк был уверен, что его не возьмут.
— Я ж урод! — сверкал он единственным глазом. — У меня нет шансов!
Но именно так и воскликнула деви́ца с наколкой на полтела, а шансов, как оказалось, не было у меня.
— Ну-у-у… ничего в нём такого… кот да и кот… обычный… — так говорили и проходили мимо.
Я не цеплял глаз. Не вызывал эмоций. Не будил воспоминаний. Даже Зинаида звала меня просто Кот. Я был обыкновенный. И в этом была моя беда. Я остался один. Зинаида что-то говорила про проклятую нищету и то, что ей порой самой нечего есть, про змею Нелли Адамовну, которая «не хочет ничего слышать», про… Она говорила и говорила… А потом дала мне сосиску. Сочную и ароматную. Никогда ничего вкуснее я не ел. Я проглотил её за пять секунд. Или даже за три. Я мурчал от удовольствия и думал, что в моём теперешнем одиночестве есть плюс. Зинаида погладила меня и почесала за ушком. Упс! И минус. Большой и жирный. Как-то сразу стало ясно, что сосиска — это не просто… это вышел мой срок.
— Клетка судьбы! — поморщилась Зинаида. — Грустная у нас с тобой планида, Кот! Никому мы не нужны в этой жизни. Может, в следующей… Говорят, у котов девять жизней…
Не то чтобы я хотел это проверять, но что я мог… А Зинаида неожиданно сказала:
— Уволили меня… дверцу не закрыла… Кот и сбежал!
И ушла. Не закрыв дверцу. Я понял. И побежал. Что есть силы. Чтобы как можно дальше. Старательно прячась от людских глаз. Но голод не тётка. Так говорила Зинаида… Он-то и вывел меня к магазину. И уложил в просительной позе возле входа.
Мимо. Все мимо. Равнодушно и безучастно. Только изредка какое-нибудь дитё умилялось: «Ой, какой котик!» Но мамаши оттаскивали неразумных чад: «Котик как котик… обыкновенный…»
Обыкновенный… Не цепляю взгляд… Не бужу воспоминаний… Не вызываю эмоций… Зачем Зинаида спасла меня? И сама теперь… бесполезная жертва… Судьбу не обманешь. Что там про девять жизней? Может, в следующей…
— Обыкновенные котики тоже хотят есть, — раздался назидательный старческий голос, и возле моего носа легла сосиска.
Сосиска! Сосиска!! Сосиска!!! Сочная и ароматная! Я вонзил зубы в её бок. Пять секунд. Или даже три. И вдруг я вспомнил.
И понял…
И побежал. Быстро. Ещё быстрее. Чтобы случайно… не проглотить… Что там Зинаида говорила про домик-развалюху на окраине города?
— Кот?! Откуда ты взялся?!
Распахивает глаза. Они у неё голубые. Как у као-мани. Тычу сосиской в нос… в рот… в глаз…
— Сосиска?! Сосиска!! Сосиска!!!
Впивается зубами в сочный сосисочный бок.
— Господи! Ничего вкуснее!.. Я ведь… со вчерашнего дня… ни крошки… Но как ты узнал, Кот?!
Мяу, в смысле «ха». Тебя ж уволили. Трусь о её ногу и отворачиваюсь, чтобы слюни не начали капать на пол.
— Ты необыкновенный, Кот!
Рядом с носом ложится полсосиски.
И ты необыкновенная, Зинаида! Мы ж с тобой оба — из клетки судьбы. И к чёрту девять жизней! Мы нужны друг другу в этой жизни. Точно говорю! Судьбу не обманешь!
Спасибо.
Очень добрый рассказ. Спасибо.