Трусиха

Журналист был молод и настойчив. Он приехал брать интервью у писателя второго эшелона Дениса Викторовича Брагинского, автора многочисленных прозаических миниатюр. Писатель был дружелюбен — пресса его редко баловала.
— Денис Викторович, откуда Вы берёте сюжеты для своих замечательных рассказов? — задал очередной вопрос журналист.
Писатель улыбнулся лестным словам молодого человека и ответил:
— Тут всё просто, коллега. Ведь я могу Вас так называть? Ведь и Ваша, и моя работа творческие. Но! Я давно приручил свою Музу, и для того, чтобы ко мне пришло вдохновение, мне бывает достаточно всего лишь… подслушанного в метро разговора. Или вычитанной в интернете фразы. Да что там фразы, бывает, достаточно всего одного слова. Но такого… вкусного слова, понимаете?
— Одного слова?
— Да! Потом начинаешь крутить слово в голове, смаковать. Кто мог его произнести? Что это за человек? Придумываешь имена для героев, вылепляешь характер. Вот так и получаются рассказы.
— Очень интересно! — оживился журналист. — А можете привести какой-нибудь пример.
— Пример? Хорошо. Вот вчера в магазине услышал, как парень назвал свою девушку трусихой. У меня что-то щёлкнуло в голове, шестерёнки начали крутиться: трусиха, трусиха… Я ещё не придумал сюжет, но заканчиваться рассказ будет фразой «Она была трусихой и очень боялась за своих детей, поэтому пошла на войну защищать их от врагов с оружием в руках». Фраза ещё рабочая. Как-то так.
— Спасибо большое, Денис Викторович! — с жаром сказал молодой человек. — Любопытно было побывать в вашей творческой мастерской.
Он выключил диктофон и спросил:
— А у этой трусихи есть реальный прототип?
Писатель замахал руками:
— Что Вы! Говорю же, в очереди разговор подслушал.
Брагинский проводил молодого человека до дверей. Журналист юркнул, пообещав прислать текст интервью на согласование. Писатель вернулся к своему столу, включил ноутбук, попробовал поработать, но ничего путного у него не выходило. Разозлившись на себя, Брагинский стёр файл и закрыл крышку ноутбука.
Дело было в «Трусихе». Своим вопросами журналист разбередил воспоминания писателя. У героини рассказа был прототип — это Аллочка, первая любовь Дениса Викторовича. Тонкая, как тростинка, соседка по парте в музыкальной школе. Конечно, ни на какую войну она не ходила — не то уже время, — а вот трусихой была знатной.
Аллочка боялась всего: целоваться (ты что? как можно?), обниматься (не надо, вдруг кто увидит?). О больших вольностях Денис Викторович не мог даже мечтать. Единственное, что Аллочка позволяла — это держать её за руку в темном зале кинотеатра, которую она тут же вырывала, как только сеанс заканчивался. Собственно, из-за её робости они и расстались — гормоны Дениса Викторовича требовали большего, а это большее на горизонте даже не просматривалось.
— Мужик ты или кто? — говорили друзья Брагинскому, — покажи силу. Будешь мямлить — до конца жизни девственником останешься.
Глупо, конечно, было слушать друзей. Выпив для храбрости, Денис Тогда-ещё-не-Викторович полез к Аллочке целоваться, за что получил от неё звонкую пощёчину. Будущий писатель психанул и ушёл, Аллочка обиделась. Вот и весь их роман. Разве об этом напишешь? Нет уж, пусть лучше у Аллочки будет придуманная история. Красивая, героическая. Денис Викторович вернулся к столу, открыл ноутбук и занёс руки над клавиатурой. В его голове щёлкнуло.