Фигурное катание
Всё началось с того, что по почте пришла посылка родителям Лены, а в той посылке была пара фигурных коньков. Одни были белые и большие по размеру, а другие — меньше первых и шоколадного цвета. Лена, девочка восьми лет, тут же начала осваивать катание на белых коньках, а её сестра Оля, которая была младше на три года, — коричневые. Они выходили на улицу и катались по утрамбованным снежным дорожкам около длинного пятиэтажного дома.
У Леночки были шикарные синие кримпленовые, расклешённые книзу брюки и такого же цвета аккуратная курточка, отороченная вокруг капюшона белым искусственным мехом. Лена любила повязывать шею поверх курточки широким шерстяным шарфом из тонкого полотна светлого цвета с длинными кистями. На руках неизменно Лена носила пушистые вязаные кроличьи варежки, а на голове сидела мохнатая шапочка белого цвета.
Маленькая Олечка, наоборот, старалась выделиться на улице и показать, что она лучше катается на коньках, чем сестра. Она выходила на катание в чёрных рейтузах и в коротком платьице, которое выглядывало из-под коричневой курточки короткой оборкой. Варежки, шарф и шапочка были вязанные крючком из шерстяной нити. Оля быстро осваивала катание, она не боялась падать, крепкие ножки всегда приземлялись ровно на острые рёбра конька.
Девочки во время игр придумывали название всяких элементов, которые они выполняли. Больше всего спор возникал, когда они решали, кому сегодня быть в образе чемпионки Советского Союза Еленой Водорезовой.
Верочка дружила с Леной: в школу ходили вместе, из школы тоже возвращались вместе. Оля ревновала сестру к подруге, однажды в листопадный сентябрь девочка укусила Верочку за первый палец на правой руке, потому что Лена не услышала сестру, которая хотела пойти к бабушке, а Вера отвлекала подругу тем, что устраивала дождь из жёлтых тополиных листьев. Вера подбрасывала вверх ворох листьев, а девочки разбегались в разные стороны.
У Веры не было коньков, уже проходил ноябрь, уже в начале декабря залили лёд на стадионе, находившемся недалеко от их дома, и мечта иметь коньки не отпускала девочку. Три года назад девочка каталась на взрослых коньках, когда её маленькие валенки родители вставили в хоккейные ботинки. Мама и папа водили её по льду стадиона, девочка не падала, ей нравилось кататься. Отец часто брал её с мамой на соревнования по хоккею. От этого ещё сильнее хотелось научиться кататься на коньках самостоятельно.
Отец привез откуда-то старые фигурные коньки, с узким носком и потёртой кожей, поэтому они казались не белыми, а серыми. Выйти на улицу, не умея держаться на острых лезвиях, Вера боялась. Она уговорила папу пойти с ней первый раз на стадион. Отец нашёл время, в теплушке около стадиона он наточил лезвие коньков, показал, как они шнуруются, заставил Веру походить по резиновому коврику, чтобы попривыкла стоять на них. А потом вывел на лёд. Девочка тут же упала. Оказалось, что не так-то просто кататься на них.
Ножкам было тесно, холодно и больно. Она уцепилась за деревянную стенку хоккейной коробки. А рядом папа показывал, как надо отталкиваться острым, с тремя зазубринами на носке, лезвием, как катиться назад, как поворачивать. У девочки всё получалось плохо, она ещё несколько раз падала. Отец заставил её подниматься самостоятельно. Может так случиться, что никого не будет рядом, когда надо будет встать. Девочка сначала около метра от стенки коробки до отца доезжала, потом отец дальше отходил. За час девочка научилась стоять на коньках.
Больше отец не ходил с ней на каток, теперь она могла принимать участие в соревнованиях по фигурному катанию, которые устраивали сёстры. Вера долго оставалась на третьем месте, потому что игры сестёр оканчивались обязательно вручением воображаемых медалей.
Иногда Верочка одна ходила на стадион кататься, было неинтересно сделать три круга почёта по беговой конькобежной дорожке. На следующий год девочки катались, взявшись за руки крест-накрест, а в это время из громкоговорителя неслась песня Софии Ротару: «Я, ты, он, она — вместе дружная семья, вместе мы — сто тысяч я».
Восторг
Детство — хрупкое, нежное время, наполненное восторгом перед каждодневными открытиями, перед счастьем. Взрослый человек видит, что ушло детство тогда, когда понимает, что не может уже больше смеяться и визжать от удовольствия. Вы, читатель, когда-нибудь замечали, что у счастливых детей неповторимое повизгивание, когда они играют между собой в догонялки, когда их подбрасывают родители кверху, когда они ощущают единение с миром.
Новые открытия совершаются каждый день. Так было и у Верочки. Верочка с Леночкой иногда устраивали поход к реке, где на берегу среди ив и цветущих кустиков мать-и-мачехи на костре пекли картошку, а потом с удовольствием поедали вприкуску с кусочками сала и хлеба. Там среди песка, зелёной травы рождались сказочные истории, сплетённые из сюжетов прочитанных книг, просмотренных в кинотеатре фильмов, придуманных сказок. Девочки мечтали: они воображали себя принцессами, пиратами, путешественниками, врачами.
Дети весной приходили сюда же, чтобы поплавать на льдинах, а если промокали ноги, то долго сушились в подъезде, чтобы их не ругали мамы. Зимой по ледяному насту перебирались в сосновый бор, чтобы покататься на санках с Лысой горы, а потом мокрые, но счастливые возвращались домой и пили чай с малиновым вареньем у Лены, у которой родители долго задерживались на работе. Как вкусно пах свежий хлеб, политый постным маслом! Это тёплые воспоминания детства. Были ссоры и примирения. Были радость и слёзы.
Чтобы покупать пирожные с газировкой в магазине, девочки придумали организовать копилку из шкатулки в виде головы негра. Лена, её сестра Оля и Верочка сбросили в шкатулку копейки, что у них были, получилась внушительная сумма, почти три рубля. У Верочки дома была маленький деревянный бочонок, в котором она собирала мелочь.
Бабушка учила Верочку считать при помощи этих копеек. Дети в советское время быстро осваивали устный счет, потому что их обязанностью было каждый день ходить в магазин для покупки хлеба и молока, каждую копейку они высчитывали, чтобы хватило на продукты. К тому же, всегда на видном месте оставались заветные три рубля, если вдруг в магазин привозили дефицитный товар, и тогда ребёнок занимал очередь и отстаивал несколько часов. Если везло, то он мог купить килограмм сливочного масла, тощую курицу, арбуз, огурцы, яблоки, мандарины, апельсины. Какое счастье знать, что он кормилец семьи.
Мама Верочки заметила, что мелочь исчезла из бочонка.
— Вера, на что потратила деньги? — неожиданно спросила она дочь. Вера, не задумываясь, ответила, что они с Леной организовали копилку.
— Так, где ваша копилка?
— У Лены дома, в негре…
— Где?
—В негре, такая голова, внутри которой мы сложили наши деньги.
— И сколько в негре твоих копеек?
— Не знаю…
— Сколько?
— Я не считала…
— Это значит, что мы с отцом работаем, а ты отдаешь кому-то наши деньги. Немедленно иди к Лене и забери деньги, тебя просто хотят надуть.
— Не пойду, — заплакала Верочка от сознания, что её могла обмануть девочка, которой она доверяла, что если придёт к подруге и потребует назад деньги, то её посчитают жадиной.
— Нет, пойдёшь… и пойдёшь сейчас! Или мы пойдём вместе, и я буду разговаривать с их матерью.
Вера взяла бочонок и отправилась в соседний подъезд. Ноги не шли, было стыдно, девочка с трудом поднялась на четвёртый этаж. Лена спокойно восприняла просьбу вернуть деньги, но Оля отрезала:
— Испугалась, жадина.
— Нет, мама потребовала вернуть деньги.
В душе у Веры скреблись десяток серых кошек. В эту минуту врывалось взрослое понимание жизни в её детское счастливое ощущение единения с миром. И это было не первый раз.